Версия для печати :: Стихи мои

RADужная оболочка
Одинокий выдох ночного киберпанка,
Рельсам поцелуй посылает трамвай,
Опрокинутая ветром жестяная банка,
Луна бежит по небу – если хочешь, догоняй.
Изменчивый бит времяпровождения
Отхватывает мысль за сегментом сегмент,
Фонарь не знает смысла, расставляет ударения
Асфальта, по которому шагает мент.
Свалка в ночи – дело попривычней
Кто-то отобьет об лицо чужой кулак.
Философ единичный занят драмой личной,
Ему все время кажется - «Что-то идет не так».
Крики, ругань, споры, бессмысленные возгласы,
Рифмы полосатые, как грязь на штанах.
Черноволосые искатели скорости
В педали газа видят больше, чем в тормозах.
Солнце не вылазит – оно у нас во сне,
Как мрачная труба ближайшего завода.
Что-то отрицает частица «не»
В школьной тетради морального урода.
Отточенный штрих к картине ненаписанной,
Где видно наши лица без односложной фальши.
Узор расписан золотом на гобелене риска ,
Улыбка то ли Моны Лизы, то ли тети Маши.
От гор священных до разрушения храма
От мастерства до шрифта тупой газеты.
От ненужного быка с мускулатрой вандамма
До тихой музыки слезы с чужой кассеты…

(Добавление)
В двенадцать часов Весна
Покурим подождем
Карты жизни нам сейчас выкладывает добрый кто-то
И очнувшись ото сна встретит новым оборотом
Долгожданным дождем
Оправляясь ото льда мягко твердость исчезает
Капли и знакомый звук
Собеседник и мечта
Заполняйся, пустота.
Слез живительная сила и тепло знакомых рук.
Ночь пройдет, как дым костра, день загадку загадает,
Встретит в истинном обличье
Счастье, город, электрички,
Встречи, сигареты, спички,
Холод крыш, тепло постели,
Дела в мыслях, мысли в деле,
Никогда не пропадет, то что в нас не пропадает.
Так нежнее, так красиво,
Когда вместе, когда странно полуночный клад найдем
Это ласковый урок.
От страны, какой просила
Ключ достану из кармана
Сказки, где полно дорог, суждено идти вдвоем.

(Добавление)
От забывания мне память даст таблетку.
От радости вино с подсыпанной досадой.
В саду воспоминаний найду свою беседку,
Стук сердца - жеребец в руках у конокрада.
Ход мыслей - кромка льда, где можно поскользнуться,
Песочные часы - не бархатные дюны,
Если не видишь звезд, они ночью вернутся,
Играть на сердце просто - настроить бы мне струны...

(Добавление)
Когда мы учились в летном училище, каждый проводил время по разному. Увольнительные давали редко - по причине военного времени. Командование пыталось показать,что они знают что делать - но попытки эти только возвышали какое-то томление и страх в простых курсантах - как я и Виктор.
О Викторе можно говорить и говорить... Он был нелюдим, как и я. Если ты много читал, то наверняка заметил : противоположности в литературе дружат а разные люди редко делают это. Мне же Путь дал обе эти ипостаси - мы и ссорились , и дружили.Только спустя несколько лет я стал понимать - даже наши ссоры были в рамках дружбы. Рукопожатие наше никогда не прерывалось.
Я помню ночь перед первым учебным вылетом - Витя не спал, мы много разговаривали... Его тогда бросила девушка, причем классическим способом : отправила текст "ты все поймешь, просто я такая...". Хоть я и пытался как-то помочь другу,но мы оба понимали всю степень его, Виктора, безысходности.
Казалось-бы, нас должна была отвлечь предстоящая учебная тревога, мы не должны были думать о чем-то другом. Но нет. Всю ночь у нас в солнечном сплетении пролежал комок сена от чего-то грустного и неотвратимого. Под утро мы успокоились и даже заснули.
Я рассказываю все это чтобы показать - мы были заурядными людьми. И я хотел-бы дожить до того времени, когда словосочетание "просто человек" будет вызывать уважение.
Витя был очень отрешен от всего.
Когда началась война, правительство долго скрывало от нас ее причину. Мы видели только смерти. И атаки с воздуха - копии земных самолетов, только раз в десять больше в размерах. И бомбы... Как тебе известно, нейтронная бомба уничтожает всю органику. Города просто пустели, люди не успевали предупредить об опасности.
Наконец усадив всех на плацу (он находился недалко от взлетной полосы, где стояли наши одноместные самолеты - мы даже теорию летного дела и воздушного боя изучали на воздухе), рупор в руках коменданта военной базы прокричал - началась война с пришедшей извне формой жизни. Население Азии полностью уничтожено.
Самое ужасное, что поразило тогда курсантов - это способ ведения войны. Эти "враги" (термин "инопланетяне" мы не употребляли) создавали за считанные дни представителей земных животных и растительных царств, запрограммированных убивать себе подобных. Огромные колонии дельфинов, созданные по неземным умыслам, за шесть часов перебили всех наших. Насекомые, чья родина не Земля - истребили земных.
Так было со всем живым на планете. Собаки, коровы... И люди. Что говорить о людях... Даже простейшие бактерии и то были клонированы и запрограммированы на убийство.
Даже растительность стала заменяться на инопланетную... Ничем не отличающуюся от нашей на вид. А внутри... Это было сделано из ДНК какого-то одного существа.
И Земля была предана ужасной войне - с себе подобными.
Это единственное, что во время войны смогли выяснить ученые.
А люди внеземного происхождения стали убивать людей. По каким-то признакам видимо инопланетные существа должны были отличаться от наших и они придумали чем.
Инолюди были всегда с улыбкой на лице. Все время. С тех пор возвратившиеся с боев солдаты впадали в истерику или сходили с ума, когда им кто-то улыбался.
Нам с Витей повезло - мы не видели врага, а сражались на расстоянии - в небе.
Еще тогда у нас был такой "ритуал" - если перед вылетом положить какой-нибудь предмет и с обеих сторон от него одну и ту же фотографию человека - с ним ничего не случится. Я клал фотографию Виктора, а он мою.
К слову, мне мое фото как всегда нравилось не очень. Зато с кем я фотографировался.... Я стою и обнимаю ...дерево. Настоящее, Земное. Которое растет и не обрекает ядовитым хлорофиллом остальные деревья на вымирание.
Если когда-нибудь люди задумаются "В какое время любили природу больше всех?" - клянусь тебе что в наше. Мы полюбили земную траву, и деревья любили как женщин. Когда мы взлетали утром и сквозь дымку видели проблесковые маяки взетной полосы, каждый смотрел на лес. Рядом с летшколой лес находился.
Летать приходилось и три, и пять раз за день - вражеский истрибитель был значительно больше наших в размерах - даже идти на таран бесполезно. И огневая мошь больше нашей. Из-за давнишней травмы головы я страдал головокружениями и тошнотой - но в бой шли все те, кто был в состоянии сесть в самолет.
Витя как обычно лихо взлетел и прокрутил "мертвую петлю" с несколькими вывертами.
По радио он передал, что увидел цель.
Воздушный бой был недолог - у меня все время кружилась голова и я не мог навести на цель свои ракетные установки.
В результате меня подбили, я катапултировался.
А Виктора все не было.
Я ждал его на базе три дня.
Затем нам обьявили что его захватили в плен. И почему-то добавили "перешел на сторону врага".
Бои шли день за днем, так прошел год. Неожиданно инопланетные живые организмы стали вымирать - Мать природа видимо научилась беречь своих детей в столь короткий срок приспособившись. Стали происходить "мутации" , только с положительным фактором. Все более совершенные зерновые культуры, более совершенен стал и человек.
Младенцы интеллектуально стали развиваться быстрей.
И что самое главное - оставшиеся народы обьединились в неравном бою с врагами.
После того, как я упал прямо перед вылетом в обморок - я был перемещен в госпиталь.
И тут я увидел... Виктора.
Я понятное дело волновался, просил рассказать его, как он очутился здесь и где он был.
Виктор стал еще более замкнутым, но одновременно и открытым - было впечатление, что его тревожит нечто, не дает спокойно находиться в госпитале. Он рассказал, что "враги" очень похожи на людей, практически и есть люди. Но между нами огромная разница - в чувственности больше, чем в интеллекте. "Враги" более чувствительны, более тонко ощущают все вокруг.
Он жил у них долгое время. Обращались хорошо, и рассказали ему многое. Но ЧТО - секрет, Виктор сказал "Никто не готов еще узнать, как они живут и любят, это слишком большое и грустное для нас знание - мы настолько еще не развиты, и наверное не разовьемся".
А однажды ночью произошло событие, которое напугало меня.
Виктор разбудил меня и начал разговаривать вполголоса. Так как мы были одни в палате (2 человека помещалось там), он мог это делать.
Я увидел, что на глазах его - слезы.
"Купер, я хочу туда, хочу к ним назад... Я там полюбил и соединил свою жизнь и их женщиной навсегда - женитьба на Земле это одна сотая того, что ТАМ происходит. Каждую ночь я вижу сны, вижу ее любовь... Не могу больше тут находиться, Купер, спаси меня. С тех пор как я был ТАМ - я живу как весь мир живет, я люблю настолько, насколько он огромен. Это не сказать словами,
не сказать... Вот как ты думаешь, что ждет нас после смерти? Земная религия права лишь отчасти - это не истина, но догадки.
Могу лишь сказать, что такие люди как ты и я как-бы приходят на пристань, а в руках у них - книга. Та, какую всю жизнь писала их душа. Я знаю, у тебя она тоже есть. И с пристани есть куда плыть - если ты при жизни кого-то любил. А если нет - то разум ждет самообман, что его не существует. Однако душа не исчезнет."
В ту ночь Виктор уговорил меня сделать то, о чем я не сожалею до сих пор.
Мы вместе с ним угнали ночью с авиабазы двухместный самолет, который мог при надобности даже вылететь на околоземную орбиту.
Виктор высадил меня неподалеку, а сам улетел. И попрощался со мною так, как прощаются навсегда. Он плакал от разлуки, но и от счастья.
Меня нашли через день, был военный трибунал по всем законам жанра. Просидев в тюрьме при ВВС полгода, я был освобожден.
После окончания войны было обнародовано, что это был эксперимент - некая группа влиятельных "сильных мира сего" решила уменьшить населения Земли и сплотить их в единый народ - и их ученые вывели расу "врагов", превосходящих нас. После того, как эксперимент удался, раса была уничтожена. Хотя за время существования они создали свою уникальную культуру, религию, исскуства.
Как ветеран войны я встретил это событие очень недоверчиво и опустошенно - выходит мы воевали ни за что, и благодаря этим "политикам" огромное количество видов флоры и фауны земли были истреблены.
Уже в мирное время я жил один в своем маленьком домике, лечился от ран. Приступы головокружения и тошноты вызваны были нарушениями вестибулярного аппарата - я до сих пор не залечил их. А однажды я совсем разуверился в жизни. Недели две мне было очень плохо, и болезни давали о себе знать. Это в военное время я мог напрягаться и превозмогать себя, но в мирное...
Все решила та посылка, какую я нашел в своем почтовом ящике спустя две недели уныния.
На ней не было обратного адреса.
Я разорвал упаковочную бумагу и нашел там папку, вроде тех, старых, где написано "Дело номер...", с двумя тесемками.
А в папке, по обеим сторонам ее, была моя фотография, где я и Виктор стоим вместе. Хотя мы с ним никогда не фотографировались.
На фото мы чуть улыбаемся, Виктор весел и свеж.
Я тоже, а чуть искривленный нос и шрам на щеке (все это - результат воздушных боев и катапультирования) куда-то исчезли, лицо у меня было совершенно нормальное.
А ниже, почерком Виктора было написано две строки:

У тебя есть время собрать страницы Истины,
С ними в руках ты появишься на пристани...

Искренне Ваш Купер (Юрий Изотов), 7 марта 2006 года.

(Добавление)
А вот это уже про компьютеры.

Мастер по свету
Как недавно сказал Евгений, мои программы страдают от скуки. Он даже добавил "Дружественный интерфейс у тебя носит характер меланхолии, еще чуть-чуть и покажется, что программа вздохнет через колонки". Он очень прав. Подход к программированию имеет значения, но у каждой программы есть ИДЕЯ. Когда писалась Unix , у людей была Идея. А вот сейчас... Зачем я это пишу? Ну конечно, работа есть работа. Приготовить столько-то набросков реляционной базы данных, столько-то формирований запросов к ней. И кто будет работать с моим продуктом? Представляю секретаршу. Ей так же скучно. Садится она, думает о проблемах и личной жизни, которой, к слову, у нее нет. Она садится за компьютер, включает ненавистную мою программу начинает писать. Долго и вдумчиво. И цифры, "дебет, кредит, итого" называют ей ту сумму, которая скоро погреет карманы стяжательного начальства. И программа вдруг говорит ей - "а зачем ты живешь? Чего ты достигла?" А я все пишу код, добавляю процедуры, одна вызывает другую. Последовательность вызовов, точное перенаправление и, наконец завершающий цикл. Условия педантично разделены табуляцией, переменные сливаются с константами в танце и конвейер функции выдает результат. Евгений пьет кофе. Он всегда его пьет, так как управляется быстрей меня. Да, не спорю - программист из меня не важный. Внимательно посмотрев на монитор, он переключает утренний взгляд на окно. Зима. Календарная весна, но снег, холод и все то, что контрастирует с уютом обжитой квартиры, например моей, куда я хочу вернуться.

- Юр, а ты никогда не думал, что может повлиять на человека в решающий момент? Обычно, какая-то мелочь. К примеру, в рассказе Грина "Слабость Даниэля Хортона" человек в лесу хочет застрелиться, но случайный путник кидается на него, отводит ружье и говорит "Не делайте этого, ОНА придет!".

Евгений любит приводить примеры из литературы. Это мне знакомо. Я и сам читал много, но он говорит не о сюжете, а о том, что показывает его душа после осознания мыслей писателя.

- Как сказать... Вот если-бы можно было поддержать человека, даже находясь далеко от него, это интересно. И главное - если ты далеко от него, то не будет "славы". Не будет осознания своей важности, мол, "какой я хороший, помог другому". Ведь сейчас все делается на публику.

- Главная публика - это твое сердце. И в отличие от окружающих, обмануть его нельзя.

Я немного подумал и ответил:

- Но ведь огромное количество людей обманывают свое сердце каждый день. Не видят, как много всего, к чему стоит идти как на костер в ночи.

- Ты прав. Но... Есть маленький секрет. Он и не обманывают сердце, это оно обманывает их. Ведет не к тем кострам. Ну ладно, я пойду, ты поскорей закончи с программой, ее завтра надо уже сдавать главному программисту.

- Удачи, Женя.

Да, надо дописывать поскорей. В офисе сегодня не так людно, все же выходной. Когда человек сосредоточен на деле, он мягко продумывает действия. И все же я хотел большего от программы. А именно - оставить там частицу себя. Все те строки кода, что я видел, как - бы говорили: "допиши еще, ты же давно хотел". Будто написать на стене утреннего тумана надпись для тех, кто сможет прочесть. Передать привет кому-то. Мягкое хокку о волне жизни, какая омывает берег наших душ. И обязательно не первому попавшемуся человеку, а особому, случайно выбранному. Итак, псевдослучайные числа укажут, кто увидит мой привет. Программа уже компилируется и работает, а проверка... Проверять ее должен не я. Прошло три часа, и я оторвался от работы, закончил ее полностью. Последний мазок на картине удался, удалось и обрамление. Цифры, вычисления в программе ничего не значат. Они - снег, осталось думать о том, кто найдет цветок под ним...

Катерина чувствовала сегодня то ожидание, какое посещает тогда, когда ждать нечего. Из-за этого оно становится очень притягательным, как притягателен мистицизм, когда не знаешь его суть. Весенние ручейки, солнце и лениво-добродушный город кажутся необычными, ведь так отвыкаешь от этого зимой, ловя физическое тепло в чашке чая. Работа закончена, но сидеть в офисе нужно. И создавать видимость занятости. Включение рабочей лошадки, по имени "Pentium-2 ММХ" было отчасти ненужным, однако она сделала это. Экран загрузки, так знакомый. Шуршанье винчестера. Окно программы подсчета финансов... И вдруг монитор с легким треском сменил разрешение. Заполняясь символами ASCII - кода стал вырисовывать портрет юноши, с задумчивым лицом и каким-то отблеском зари в глазах. Картинка стала плавно переходить в другую - ночь, из звезд видны лишь несколько. Вдали углядывается труба завода, мерно источающая дым. В целом картинка выражает спокойствие. Спереди неприглядный дом тормозит взгляд, не дает вглядеться в горизонт. Затем медленно тает и заполняется легкой зыбью, изображение показывает как бы через зажмуренные глаза яркий солнечный свет и брызги моря. Катя никогда не видела моря, но догадалась. Катя удивилась, но это быстро прошло. Любопытство взяло верх. И тут портрет задвигался и сказал "Взгляни в окно, если хочешь увидеть меня.". Она подошла к окну, увидела сначала широкое, все покрытое зелеными листьями дерево. А рядом с деревом, напротив окна, стоял молодой парень. Парень глядел прямо в окнона Катю и тихо улыбался. Улыбался, потому что не растаял в логах серверов, а увидел свою звезду еще тогда, в мерцании пикселя с цветовым кодом 11. И теперь видит ее наяву.

(Добавление)
И вот еще мой рассказ.

Руки опустил в карманы плаща. Трудно назвать эту пародию на форму Инспекторов плащом, однако же, снаружи и в темноте смотрится удовлетворительно. Надо же носить что-то кроме одолженных лохмотьев. Шаг за шагом подходил ко мне дом с колоннами и уныло протекающей где-то сбоку водосточной трубой. Именно он подходил, а не я. Это похоже на передвижение эскалатора. Старая вывеска уже давно (лет 10 назад) убрана, однако мне известно, что раньше это была библиотека имени Чернышевского. Теперь же в данном доме расположен тихий ”театр кукол”. О них стоит сказать особо - Вы можете неправильно понять.
Проституция в 2068 году так же развита, как и в 2005, но отличительная черта ее - полное безразличие со стороны правящих. Если нами еще что-то правит кроме мусора, голода, тоски и алкоголизма. Мы - это тихая талая вода после ядерного взрыва. Мы - стон Бога, создавшего все. Мы - лес рук в небо, недостающий до свободы.
Ха, они даже не сменили столик. Можно подумать, что терминал на нем - библиотекарский, и мне сейчас можно будет выбрать несколько книг. Нет, это не книги.
Книг давно не читают. Как там, в лозунге Мирового Палача? “Вы узнаете все из сенсорной установки, вы ПРОЧУВСТВУЕТЕ это!”. Весело. К слову, я один раз за небольшую плату целый час погружался в Чат Ненависти. Только вот это неинтересно. Уж лучше бы программу “эволюция”, был такой малобюджетный проект. Чувствуешь себя сначала обезьяной в прерии, затем острая как игла Мысль пронзает тебя. И ты эволюционируешь. Только вот, неизвестно куда. Подошел к терминалу.
Голосовая связь - не для меня. Креатифф, как говорил мой старый сосед по бараку. Одно ухо у меня - с начисто разорванным нервом, а другое же слышит на 30 процентов. И слуховой аппарат старой модели - не вживлен, а вставлен. Так что голосовая связь - не мое. Набираю на терминале несколько скупых команд. Вот она, или точнее сказать, вот оно. Марина Касс, модель номер ZX - 1001, постклон. То есть клон от клона, управляемый не собственным мозгом, а процессором. Так они могут “работать с клиентами” сколько угодно.
Что ж, это будет трудно. Когда будишь спящего на горящем острове, это одно. А когда пихаешь его в плечо, он встает и видит одни пепелища - это другое.
И вот я уже сижу напротив нее - сбоку горит люминесцентная лампа, она в режиме ожидания команды.
Смотрю на полностью лысый череп, закрытые глаза, когда-то симпатичное лицо.
Раньше “куклам” прожигали прямо на щеке фабричный номер, затем по просьбе клиентов номер располагали на предплечье в виде татуировки. Подсоединяю проникающий кабель к ее виску.
В сумке у меня - дрянной IBM386 столетней давности, пара дискет, майка (дорога как память - в меня стреляли резиновыми пулями 6 раз и все из них я был в этой майке), аппаратный подавитель личности “Батанг”, переделанный мною в “бесполезный восстановитель личности”. Неизвестно, сработает ли весь этот древний хлам против огромной стены кода правительственных чиновников. Наверное, крысы были сыты при написании бесстрастного оружия, а я же писал свой бред рядом с мусорным баком. Правда, местные бомжи не мешали. Если когда-нибудь будет революция, то бомжи покажут себя хорошо.
Черт, краснеет разъем у нее на голове. Придется облить висок джинном из фляги. Проделав эту нехитрую операцию, я употребил остатки джинна вовнутрь. Иногда помогает, знаете ли. Сунув в дряхлую розетку два оголенных провода “Батанга” я убедился - надежда еще есть. Консольный test kernel учтиво увидел два отмерших участка ее мозга, затем выдал “интронотальная травма третьего сектора таламуса”.
М-да. Мало того, что личность и движущие нейроны удалены, так ее еще и душили. Медленно ищу нужный регистр в ее процессоре. Удалить его значение из головы нельзя, а вот нейтрализовать...
У процессора есть своя среда окружения. Вшиты три типа поведения “Куклы” - “скромная девственница”, “деловая леди”, и “проститутка со стажем”. Сейчас добрый волшебник Юра включит четвертую - “настоящий живой человек”. Раз Бог программировал Адама, то и у меня, смертного, шанс есть.
Заработала моя штучка - плод ночных наблюдений за Администрацией Поведения. Помнится, их ведущий программист рассказал мне много тайн. Как он думал - мало. Девушка уже моргает, перед ее внутренним взором проходит вся ее прошлая жизнь до аннигиляции личности. Ее руки то складываются в замок, то поднимаются к потолку, то беспомощно повисают вдоль тела. Похоже, получилось. Я, конечно, знал, что такое вмешательство в уже убитую психику “куклы” может привести к церебральному параличу, но продумал и такой вариант.

- Расслабь руки. Тебе будет трудно дышать, но это пройдет. Можешь ощущать боль в голове и подрагивание век. Это тоже нормально. Выдохни. Теперь смотри на меня.

Мысленно чертыхнувшись на удачу, я включил свой переделанный грязный “Батанг”. Личность у Марины хорошая, видно Душу. Хотя наукой сейчас занимаются либо правительственные убийцы, либо чудики вроде меня, было доказано что Душа все же существует, это неоспоримый факт. А внутри человека лишь часть той материи, в какую мы переходим после смерти. У девушки Душа красивая, чистая совсем. Если бы у меня был не старый сварочный аппарат, а система “Лхаса” (черненький такой стабилизатор), то красота ее внутреннего мира очаровала бы совсем. Обычно Душу видно как маску на лице, реже как в “кривом зеркале”. То есть плохой человек глядит в монитор и видит свое лицо страшно исковерканным, некой гримасой.
Мало кто из мастеров анализировал себя сам. И мне было немного не по себе. Глянешь вот в “Батанг” и увидишь там вместо ожидаемого красивого свечения - грязную душонку, мертвенный осколок, привязанный к бытию. А ведь хочется верить, что ты чист.
Я естественно понимаю, что пока все клетки мозга вокруг процессора не обновятся, в Марине могут быть какие-нибудь машинные инстинкты. Сначала я говорил текуче, неопределенно и спокойно. Но затем моя речь стала более взволнованной.
Говорил о том, что она моя любовь, что нас разлучили еще до лагеря, что я жив только из-за лени и алкоголизма расстрельного отряда. Говорил, какой она была раньше, какой умной и прекрасной. И как я скучал и искал ее. Точнее, Ее.
Она поверила. Черт, как хорошо, что у меня теперь есть, кого любить.
С кем жить.
С кем бродяжничать.
С кем спасаться.
Кого спасать.
А всю правду… Правду она увидела позже. Это случилось в 2080 году, после нашего с нею побега в Алжир, подальше от карателей, подальше от войны.
Я тогда достал дорогой АДС (анализатор душевного спектра) и запустил его вечером.
Вместе с ней.
Наши головы сблизились, и на мониторе, словно на фотографии, мы увидели два красивых, чистых лица, две Души. Они обе были чисты. И улыбались.
Все было не зря.